«Родина позовет – поеду опять!»

Фельдшер Рождественского отделения Волжской ЦРБ и иерей Свято-Ильинского монастыря
А.В. Дворецкий рассказал об опыте работы и служения в зоне СВО

Анатолий Валентинович провел в зоне специальной военной операции три месяца: с сентября по середину декабря. В конце января фельдшер вернулся к своим прямым обязанностям в мирской жизни.

Соскучился по работе, жителям рождественских сел, по своим прихожанам в храме. И в то же время признался, что скучает по тому, что оставил там, на границе жизни и смерти, а по сути – на острие истории. И сейчас старается осмыслить этот очень непростой, но бесценный для него опыт – не только медицинский, но и понимание того, что значит слово Божие на войне. Получился разговор
«О важном» и еще немного
«О вечном».

Анатолий Валентинович Дворецкий попал в зону боевых действий со сводным казачьим отрядом «Ермак». Говорит, что так сложилось. Совпало и его желание, и благословение от его духовника - почившего настоятеля Заволжского монастыря архимандрита Георгия Шестуна, и просьба казачества. Признался, что рвался на войну, начиная с Приднестровья, с 1991 года, но не складывалось. Просился и в 2014 на Донбасс, но батюшка Георгий Шестун не пустил: «Это еще не твоя война, сиди дома пока». А здесь пришло четкое ощущение, что это та самая война. Сначала просто работал, потом прошел курсы по тактической медицине, познакомился с замечательными людьми, которые потом не раз выручали отряд... А когда вернулся, то первую неделю приходил в себя просто от тишины: «Привыкаешь к круглосуточной работе артиллерии, чаще, конечно, били наши. Поэтому, когда вдруг вокруг тишина, она начинает давить, голова болела от того, что нет шума. На самом деле, на войне тишина – это страшно. Там это непривычно. Когда стреляют, ты знаешь, что происходит, а тишина – это неизвестность. Когда боевая техника работала, было спокойно».

- Когда вы только вернулись, признались, что получили бесценный опыт.

- Это сказал мне один военный батюшка из Рощинского после сентябрьского боя, когда у нас в течение суток было 35 раненых. Мы, три фельдшера, организовали (на передовой) первичный медицинский пункт, и с соседнего села привозили раненых. Оказывали помощь, отправляли в госпиталь. Вот после этого опыта батюшка мне сказал: «Ты приобрел бесценный опыт, который никто кроме тебя, наверное, не оценит, а тебе он в жизни пригодится». Когда ехал туда, сразу говорил, что еду на курсы повышения квалификации. Чтобы и как священник, и как фельдшер, поднять свой уровень в профессиональном плане. Не сказать, что полностью доволен. Что-то не получилось, что-то хотел, не позволили обстоятельства. Когда раненых было немного, то в основном занимался лечебной работой. Климат там неблагоприятный, добровольцы же были в основном все люди в возрасте, «сорок пять плюс», соответственно начинались сразу бронхо-легочные, хронические болячки…Люди не всегда оценивают свои возможности, поэтому нагрузка по лечебной терапии была серьезная. Доктор замечательный у нас был из Оренбурга, мы с ним хорошо работали, учился у него, помогал. На две недели меня прикомандировали к госпиталю в Кременной, туда свозили раненых, работы было много, врачей и фельдшеров не хватало. Потом пришла подмога, стало легче, а 4 декабря госпиталь разбомбили: третий этаж - хирургия - просто сложился, попало в ординаторскую. Слава Богу, обошлось без жертв, за
15 минут до этого персонал спустился вниз к раненым…

Октябрь-ноябрь мы провели в Кременной. Раненых везли в госпиталь, а больных – к нам в медпункт. Занимались терапией, забирали народ с позиций. Спрашивают: почему собирают «гуманитарку», разве министерство обороны не обеспечивает? Обеспечивает, выдает. Но если это сгорело, обносилось, потерялось, то очень важна помощь. Первую «гуманитарку» мы получили в конце сентября под Сватово, выйдя из Красного Лимана. В октябре в плане медикаментов сидели на «подножном корме», что-то брали в госпитале, что-то сами покупали, даже заказывали из России. В конце октября пришла и самарская, и оренбургская гуманитарная помощь, стал вопрос – как ее сохранить, если придется отступать. Отрадно, когда приходит посылка из самарской школы, из своего села, очень интересно получать детские письма. Запомнилось одно: «Мы играем, поем, готовимся к празднику осени» – не формальные, а душевные, жизненные. Их в госпитале на стенд вешали. Понимаешь, что ты не просто так рискуешь жизнью, а за дело. Такие письма нужны.

- Говорят, на войне люди чаще приходят к вере. Как к вам относились бойцы, проводили службы на передовой?

- Пока была возможность, я даже причащал народ на передовой и крестил. В Кременной крестили бойца в монастыре. Из-за того, что погибли двое священников в сентябре, меня, видимо, берегли. Не всегда пускали на позиции служить молебны. Мы – добровольцы, рядом полк военнослужащих, у меня там брат служил. Я считал должным духовно направлять народ и в этой части, ездил на передовую, исповедовал, служил молебны. Против фашистов объединились все, у нас в отряде кого только не было – мусульмане, христиане, казахи, даже мормон, пятидесятник, католик и язычники. Была ситуация, когда объявили тревогу и в одном окопе оказались православный священнослужитель, донской казак, мусульманин и мормон. Полный интернационал. Про то, что нет неверующих на войне – это клише. По-разному бывает. Вера – это поступок. Если я могу к Богу обратиться с молитвой и попросить, то и Господь от меня хочет, чтобы я жил, как нужно. Люди в большинстве своем к этому не готовы. Больше всего приходилось бороться с матом, это сильная беда. Иногда жест-ко приходилось объяснять, но люди прислушивались. А в целом, на войне все вылезает – и хорошее, и плохое. И подонки встречаются, а порой незаметный человек вдруг оказывается смелым и благородным.

- Верно ли, что война - это ускоренная школа взросления?

- Это надо посмотреть в глаза 19-летних луганчан, пацанов, воевавших там с февраля прошлого года. Это мужики, у них стержень внутри. Мы застали первую волну мобилизации, которую ускоренно готовили. Приехали ребята растерянные, окопались, их ежедневно «кошмарит» миномет, есть потери.
А через какое-то время встречаешь и видишь – это уже воин. Из растерянного пацана он за две недели превращается в мужчину, просыпаются инстинкты воина. Подходили и местные жители с вопросами: почему и за что мы там воюем? Я убежден, что правда на нашей стороне. А где правда, там и Бог. Мы не воюем с украинским народом. Они нам братья. Мы воюем с той заразой, болезнью, что их поразила. Ролик в группу недавно прислали, как наши пленных берут под Кременной. Спрашивают: «Ну что, мужики, отвоевались»? Без ехидства, спокойно. Говорят, что с той стороны ненависть, и мирных жителей расстреливали. Они воюют под «боевой химией», нет страха, негра видели, поляков в украинской форме. Местные просят: только не уходите, нас убьют. И когда приходилось уходить из сел, то, конечно, это с такой
болью.

- Случались ли у вас там интересные знакомства?

- Да, я познакомился с одним местным поэтом. И понял смысл поэзии, наверное, именно там. На войне нет возможности читать длинные тексты, а в поэзии все сконцентрировано. «Накачал» себе в телефон стихи русских поэтов – Константина Симонова, Александра Твардовского или современных, например, Анну Долгареву. Лучше всякой политинформации. Долгареву, например, хочется перечитывать и заучивать: «Андрюха – швед, 19 лет, в магазине не продавали сигареты и водку. Совсем же дите. Не надо говорит, не фоткай. Дай закурить, теть! Вопреки рыданьям матери ушел, печали не зная. Стоял такой с автоматом на самом краешке мая. Сигарета в почерневших пальцах, рябь на земле, как на воде. А так бы хоть на фотке остался. А теперь нигде». Анна - корреспондент, с 15-го года в зоне боевых действий, потеряла много близких людей, много боли и смерти в стихах, а с другой стороны: «Мы пена дней. Мы талая вода. …Сегодня выжил, завтра же - не тут. Но где-то дальше, может километром. А может – за рекой, водой и ветром. За радужным мостом над городами. Другие будут юными, не нами. А нами будет неба вещество. Мы пена дней эпохи
СВО».

- Поделитесь, что прочувствовали и поняли про эту войну. Кто туда идет добровольцем и что сказать тем, кто туда собирается?

- Война - зло. И надо сделать все, если нам небезразлично наше будущее, чтобы война не оказалась у нашего порога.
В этом смысле в свое время все ругали приказ Сталина «ни шагу назад», но иногда надо поступать жестко. И мобилизация была необходима. Война – страшное дело, а кто будет воевать? Любое государство тебе что-то дало – образование, обеспечило защитой. И его надо защитить. Защитить свой дом, родных, знакомых и незнакомых. Когда пришло время возвращаться, было такое состояние: очень хотелось домой и в тоже время очень не хотелось уезжать. Потому что осталось ощущение недоделанности. Мы испытали состояния обороны и отступления, но не познали радости наступления. Хотя наступление – это всегда много крови, боли, потерь, это тяжело... Не знаю, хватит ли пороха туда вернуться, но желание есть. И как ни странно, скажу, что война – это интересно. Она дает ощущение наполненности смыслом, которого нам не хватает в повседневной жизни, когда каждое мгновение ты проживаешь. И это затягивает. Здесь мы поглощены рутиной, а там – осмысленность, ты делаешь настоящую мужскую работу. Это реально интересно, хотя и страшно. А тем, кто туда собрался или наоборот… у меня на эту тему есть своя теория - «призывы Божия». Одному туда надо ехать, от него там будет польза. А другому, может и не надо, он нужнее здесь. Но некоторые люди не догадываются, что там на самом деле найдут себя. По-
знакомился с доктором из Москвы, он был начмедом танкового полка, музыкант-фламенко, у него мягкая речь, чуть заикается. При этом говорит: «Здесь столько работы, мне интересно и чувствую себя на своем
месте».

Я всегда говорил, что так жить нельзя, как мы жили. Эта деградация, где главной ценностью является комфорт и потребление. Человек не может так жить, а русский человек - тем более. Человек – образ Божий, у него должна быть цель. А купить новый айфон – это не цель. Почему идут на войну? Хочется прикоснуться к процессу, к истории. И для себя ответить на вопрос, где ты нужнее, может и здесь. И на войне есть возможность проявить истинные человеческие качества, которые в обычной жизни никогда не проявляли. Это важно.

Беседовала

Наталья БЕЛОВА.

Фото Сергея БАРАНОВА.